Право на легенду - Страница 30

– Сарандидис – известный аферист, – немедленно отозвалась Ольга Павловна. – О нем писали наши газеты. Ему несколько раз отказывали в украинской визе. В Европе он объявлен в розыск. Переводил деньги через офшорные компании. Сейчас живет где-то в Азии. Вернее, жил, – торопливо поправилась она. – Потом у него появился таджикский паспорт, и он стал приезжать к нам без визы. По-моему, американцы делали о нем запрос.

– Нужно было сразу арестовать мерзавца и выдать американцам, – жестко произнес Ермакович, – а не ждать, когда он получит паспорт еще какой-нибудь страны. А ты, Миша, слышал о нем?

– Нет. Но я слышал другую фамилию.

– Хортакиса? – посмотрел в свои записи Ермакович.

– Да. Он приезжал к нам в Донецк. Я запомнил его фамилию, потому что со мной в армии служил парень-грек с такой же фамилией.

– Не может быть, – нахмурился Виктор Викторович. – Я про такого никогда не слышал. И никогда с ним не встречался…

– Встречались, – возразил Кольчугин. – Он приезжал к нам на форум два года назад. С делегацией из Греции. Мы тогда принимали греческих бизнесменов. Он еще попросил разрешения с вами сфотографироваться…

Наступило неприятное молчание.

– И ты знал, что он жулик? – строго уточнил Ермакович.

– Он приезжал как бизнесмен, – ответил Кольчугин. – Мы тогда пригласили много разных специалистов из Европы. Он был среди них…

– А теперь его убили в компании с известным аферистом, находящимся в международном розыске, и с двумя нашими сотрудниками, – подвел итог Ермакович. – Надо же, неизвестный бизнесмен, который успел побывать у нас в Донецке и даже со мной сфотографироваться. Правильно?

– Да.

– Ты понимаешь, что это значит? Значит, я принимаю афериста у себя в Донецке, а потом он встречается в Киеве с другими жуликами, среди которых и ответственные сотрудники аппарата совета министров. Как это называется?

Кольчугин и Пархоменко подавленно молчали.

– Нужно провести тщательное расследование и уточнить, что именно связывало наших людей с этими греками, – заявила Пархоменко. – Вы можете дать указание министру внутренних дел, чтобы он взял под особый контроль расследование этих убийств. И проверил фотографию – может, это действительно фотомонтаж.

– И все газеты напишут, что премьер-министр проявил личную заинтересованность, – заметил Кольчугин. – Нам нельзя так глупо подставляться. В нашем МВД полно всяких болтунов. Как только Виктор Викторович даст указание министру, об этом тут же узнают сотрудники министерства, а потом и журналисты. Необходимо узнать про возможные связи наших чиновников с этими бандитами, но при этом не должно быть никакой личной заинтересованности, иначе всплывет та самая фотография.

– Ты уверен, что была фотография? – уточнил Ермакович.

– Я помню, что мы делали общие фотографии и он фотографировался вместе с нами.

– Кто снимал?

– Не помню. Кажется, был и наш фотограф, и ихний.

– И теперь эти снимки могут появиться в газетах? – вмешалась Ольга Павловна.

– Да, – кивнул Кольчугин, опустив голову, словно был в чем-то виноват.

Ермакович посмотрел на него, потом на Пархоменко.

– Я уже привык, что про меня пишут всякие глупости. Но теперь начнут марать и все наше правительство. Вам нужно проверить всю деятельность погибших. И установить, почему они оказались в такой гнусной компании.

– Мне понадобится разрешение министра финансов.

– Считайте, что вы его уже получили. Я ему позвоню. А ты, Миша, завтра же отправляйся в Донецк. Надо проверить, какие связи были у этого Хортакиса в Донецке. Узнай, у кого из наших могли остаться фотографии. У нас ведь все время работал этот маленький фотограф, как его звали? Кажется, Василий Григоренко?

– Да, – Кольчугин сумел не улыбнуться, – только он не совсем маленький. Обычного среднего роста. Просто на вашем фоне…

– Ладно, – отмахнулся Ермакович. – Найди Григоренко и узнай, где негативы, фотографии. А насчет Хортакиса, я думаю, тебе лучше ничего не узнавать. Это дело нужно поручить профессионалу, который все выяснит. У нас есть такой человек в Донецке?

Оба помощника улыбнулись. Они не сомневались, кого именно назовет Ермакович. Хотя, по большому счету, знали, что в Донецке их патрон может опереться на большинство жителей города, которые считают его своим человеком, командированным в столицу.

– Правильно, – кивнул им Виктор Викторович. – Найдете Николая Кравченко и скажете, что это моя просьба. Я ему позвоню…

– Нет, – возразил Кольчугин. – Вы же знаете, что телефоны могут прослушиваться. Если смогли прослушать даже президента…

– Тьфу! – разозлился Ермакович. – Пусть слушают. Я ничего дурного не совершал.

– Извините, Виктор Викторович, – проговорила Пархоменко, – вы не просто премьер-министр. На сегодняшний день вы единственный реальный кандидат от власти в президенты. И единственная возможная вам альтернатива – Мищенко. Поэтому мы готовы к тому, что против вас могут быть использованы любые методы. В том числе и самые недопустимые. У вас слишком много недоброжелателей. И необязательно, что все они только сторонники Мищенко. Французы говорят: «Предают только свои».

Воспоминания

Ермакович никогда не сдавал «своих». Даже когда это было необходимо, даже когда диктовалось обстоятельствами дела. Вопреки здравому смыслу он всегда защищал своих людей. Может быть, воспоминания молодости, когда его дважды несправедливо осудили, подсознательно давили на него и он не хотел допускать подобной несправедливости в отношении своих сотрудников.